Виконт де Бражелон или десять лет спустя - Страница 324

324

– Четырех.

– Тогда как у меня, глядите!

И, раскрыв толстые губы, Портос продемонстрировал два ряда зубов, правда, потемнее снега, но чистых, твердых и крепких, как слоновая кость.

– Вы не можете себе представить, Портос, – сказал д'Артаньян, – какое внимание обращает король на зубы. Увидя ваши, я решился. Я вас представлю королю.

– Вы?

– А почему бы и нет? Разве вы думаете, что мое положение при дворе хуже, чем положение Арамиса?

– О нет!

– Думаете, что я хочу предъявить какие-нибудь права на укрепление Бель-Иля?

– О, конечно, нет!

– Значит, я действую только в ваших интересах.

– Не сомневаюсь в этом.

– Так вот, я – близкий друг короля; доказательством служит то, что когда он должен сказать кому-нибудь что-либо неприятное, я беру эту обязанность на себя…

– Но, милый друг, если вы меня представите…

– Дальше?

– Арамис рассердится.

– На меня?

– Нет, на меня.

– Но не все ли равно, кто вас представит: он или я, если вас должны представить?

– Мой парадный костюм еще не готов.

– Ваш костюм и теперь великолепен.

– Тот, что я заказал, во много раз наряднее.

– Берегитесь, король любит простоту.

– В таком случае я буду прост. Но что скажет господин Фуке, узнав, что я уехал?

– Разве вы дали слово не покидать место вашего заточения?

– Не совсем. Я только обещал не уходить отсюда без предупреждения.

– Подождите, мы еще вернемся к этому. У вас есть здесь какое-нибудь дело?

– У меня? Во всяком случае, ничего серьезного.

– Если только вы не являетесь посредником Арамиса в каком-либо важном деле.

– Даю вам слово, что нет.

– Вы понимаете, я говорю это только из участия к вам. Предположим, например, что на вас возложена обязанность пересылать Арамису письма, бумаги…

– Письма, да! Я посылаю ему кое-какие письма.

– Куда же?

– В Фонтенбло.

– И у вас есть такие письма?

– Но.

– Дайте мне договорить. У вас есть такие письма?

– Я только что получил одно.

– Интересное?

– Нужно думать.

– Вы, значит, их не читаете?

– Я не любопытен.

И Портос вынул из кармана письмо, принесенное солдатом, которое он не читал, но которое д'Артаньян уже прочел.

– Знаете, что нужно сделать? – спросил д'Артаньян.

– Да то, что я всегда делаю: отослать его.

– Вовсе нет.

– Что же: удержать его у себя?

– Опять не то. Разве вам не сказали, что это письмо важное?

– Очень важное.

– В таком случае вам нужно самому свезти его в Фонтенбло.

– Арамису?

– Да.

– Это правда.

– И так как король в Фонтенбло…

– То вы воспользуетесь этим случаем…

– То я воспользуюсь этим случаем, чтобы представить вас королю.

– Ах, черт побери, д'Артаньян, ну и изобретательный вы человек!

– Итак, вместо того чтобы посылать нашему другу более или менее верное донесение, мы сами отвезем ему письмо.

– Мне в голову это не приходило, а между тем это так просто.

– Вот почему, дорогой Портос, мы должны отправиться в путь немедленно.

– В самом деле, – согласился Портос, – чем скорее мы отправимся, тем меньше запоздает письмо к Арамису.

– Портос, вы рассуждаете, как Аристотель, и логика всегда приходит на помощь вашему воображению.

– Вы находите? – сказал Портос.

– Это следствие серьезных занятий, – отвечал д'Артаньян. – Ну, едем!

– А как же мое обещание господину Фуке?

– Какое?

– Не покидать Сен-Манде, не предупредив его.

– Ах, милый Портос, – улыбнулся д'Артаньян, – какой же вы мальчик!

– То есть?

– Вы ведь едете в Фонтенбло, не правда ли?

– Да.

– Вы там увидите господина Фуке?

– Да.

– Вероятно, у короля?

– У короля, – торжественно повторил Портос.

– В таком случае вы подойдете к нему и скажете: «Господин Фуке, имею честь предупредить вас, что я только что покинул Сен-Манде».

– И, – произнес Портос с той же торжественностью, – увидев меня в Фонтенбло у короля, господин Фуке не посмеет сказать, что я лгу.

– Дорогой Портос, я собирался открыть рот, чтобы сказать вам это самое; вы во всем опережаете меня. О Портос, какой вы счастливец, время щадит вас!

– Да, не могу пожаловаться.

– Значит, все решено?

– Думаю, что да.

– Вас больше ничто не смущает?

– Думаю, что нет.

– Так я увожу вас?

– Отлично; я велю оседлать лошадей.

– Разве у вас есть здесь лошади?

– Целых пять.

– Которых вы взяли с собой из Пьерфона?

– Нет, мне их подарил господин Фуке.

– Дорогой Портос, нам не нужно пяти лошадей для двоих, к тому же у меня есть три лошади в Париже. Это составит восемь. Пожалуй, слишком много.

– Это было бы не много, если бы здесь находились мои люди; но, увы, их нет!

– Вы жалеете об этом?

– Я жалею о Мушкетоне, Мушкетона мне недостает.

– Чудное сердце, – сказал д'Артаньян, – но знаете что: оставьте ваших лошадей здесь, как вы оставили Мушкетона там.

– Почему же?

– Потому что впоследствии…

– Ну?

– Впоследствии, может быть, окажется лучше, что господин Фуке ничего не дарил вам.

– Не понимаю, – отвечал Портос.

– Вам незачем понимать.

– Однако…

– Потом я объясню вам все, Портос.

– Тут какая-то политика, держу пари.

– И самая тонкая.

При слове политика Портос опустил голову; подумав с минуту, он продолжал:

– Признаюсь вам, д'Артаньян, я не политик.

– О да, я ведь отлично это знаю.

– Никто этого не знает. Вы сами сказали мне это, храбрец из храбрецов.

– Что я вам сказал, Портос?

– Что на все свое время. Вы сказали мне это, и я узнал на опыте. Приходит пора, когда получаешь удары шпагой с меньшим удовольствием, чем в былое время.

324