Виконт де Бражелон или десять лет спустя - Страница 380

К оглавлению

380

– Да, в кустах.

– Покажите мне ее.

Маликорн подвел короля к лестнице.

– Вот она, государь.

– Вытащите ее оттуда.

Маликорн положил лестницу на дорожку. Король измерил ее длину шагами.

– Гм!.. Вы говорите, что в ней девятнадцать футов?

– Да, государь.

– Мне кажется, что вы ошибаетесь; она короче.

– Когда она лежит, трудно судить, государь. Приставим ее к дереву или к стене, тогда, при помощи сравнения, будет легче определить длину.

– Все равно, господин Маликорн, я не поверю, чтобы в этой лестнице было девятнадцать футов.

– Я знаю, что у вашего величества глазомер превосходен, и все же держал бы пари, что не ошибаюсь.

Король покачал головой.

– Есть отличный способ проверить мои слова, – сказал Маликорн.

– Какой?

– Всем известно, государь, что нижний этаж дворца восемнадцать футов высоты.

– Да, как будто восемнадцать.

– Итак, приставив лестницу к стене, мы можем определить ее длину.

– Да, это верно.

Маликорн поднял лестницу, как перышко, и приставил к стене.

Случайно вышло так, что лестница оказалась под окном комнаты Лавальер. Верхним своим концом она уперлась прямо в карниз, так что, стоя на предпоследней ступеньке, человек среднего роста, например король, мог бы легко переговариваться с обитателями или, вернее, с обитательницами комнаты.

Едва лестница легла на карниз, как король без дальних слов начал подниматься по ступенькам. Но не успел ни проделать половины своего воздушного пути, как в саду показался патруль швейцарцев и двинулся прямо к молодым людям. Король моментально спустился и скрылся в кустах.

Маликорн понял, что ему нужно принести себя в жертву. Если бы он последовал примеру короля, патруль стал бы искать и в конце концов нашел бы его или короля, а может быть, обоих. Было бы лучше, если бы нашли только его. Поэтому Маликорн спрятался так неискусно, что его тотчас же схватили. Арестовав Маликорна, патруль отвел его на пост; там он назвал себя, его узнали и отпустили.

Тем временем, перебегая от куста к кусту, король добрался до черного хода своих апартаментов, посрамленный и разочарованный.

Шум голосов привлек к окнам Монтале и Лавальер; подошла сама принцесса и стала спрашивать, что случилось.

Маликорн потребовал д'Артаньяна. Д'Артаньян мигом прибежал на его зов. Напрасны были объяснения Маликорна, напрасно Д'Артаньян принял их во внимание; напрасно эти умные и изобретательные люди придали приключению невинный смысл: Маликорн заявил, что хотел проникнуть к мадемуазель – де Монтале, как несколько дней тому назад г-н де Сент-Эньян пытался ворваться в комнату мадемуазель де Тонне-Шарант.

Принцесса была непреклонна: если Маликорн действительно намеревался проникнуть по лестнице ночью в со комнаты, чтобы повидать Монтале, то за это покушение его следует примерно наказать. Если же Маликорн действовал не по собственному почину, а как посредник между Лавальер и лицом, которое она не хотела называть, то его преступление было еще более тяжким, потому что оправданием ему не могла бы служить даже все извиняющая страсть.

Словом, принцесса пришла в крайнее негодование и добилась увольнения Маликорна из штатов принца; в своем ослеплении она не приняла в расчет, что Маликорн и Монтале держат ее в руках благодаря ее ночному визиту к г-ну Гишу и многим другим столь же щекотливым вещам.

Взбешенная Монтале хотела тотчас же отомстить, но Маликорн убедил ее, что поддержка короля искупает все опалы в мире и пострадать за короля прекрасно. Маликорн был прав. Поэтому хотя Монтале была женщина, он сумел убедить ее.

Поспешим прибавить, что и король очень помог им утешиться. Прежде всего он наградил Маликорна пятьюдесятью тысячами ливров за потерю места. Затем он принял его к себе на службу, очень довольный, что может отомстить таким образом принцессе за все невзгоды которым подвергались из-за нее он сам и Лавальер. Но Маликорн не мог больше воровать у него платков и измерять для него длину лестниц, и бедный влюбленный чувствовал себя беспомощным.

Не было никакой надежды на свидание с Лавальер, пока она оставалась в Пале-Рояле. Никакие деньги, никакие награды не могли тут помочь. К счастью, Маликорн не дремал. Ему удалось устроить свидание с Монтале.

Правда, и Монтале сделала все возможное, чтобы добиться этого свидания.

– Что вы делаете ночью у принцессы? – спросил он фрейлину.

– Сплю, – отвечала она.

– Неужели спите?

– Конечно.

– Как это нехорошо! Ужасно, когда девушка спит с таким горем на сердце, как у вас!

– У меня горе?

– Разве вы не в отчаянии от разлуки со мной?

– Нисколько. Ведь вы получили пятьдесят тысяч ливров и место у короля.

– Все равно, вы страшно огорчены тем, что не можете видеться со мной, как раньше; и вы, наверное, в отчаянии от того, что я потерял доверие принцессы.

– О да, это правда!

– Ну, так это горе мешает вам спать по ночам, и вы ежеминутно рыдаете, вздыхаете и громко сморкаетесь.

– Но, милый Маликорн, принцесса не выносит ни малейшего шума.

– Я отлично знаю, что не выносит! Поэтому-то, видя ваше неутешное горе, она и постарается поскорее спровадить вас.

– Понимаю.

– Этого-то нам и надо.

– Но что же тогда будет?

– Будет то, что разлученная с вами Лавальер начнет так стонать и так жаловаться по ночам, что выведет из себя принцессу.

– Тогда ее переселят в другую комнату.

– Да, но в какую?

– В какую? Вот вы и сбиты с толку, изобретательный юноша.

– Ничуть! Любая комната будет лучше, чем комната принцессы.

– Вы правы.

380