Виконт де Бражелон или десять лет спустя - Страница 114

114

Король продолжал:

– Выходя в отставку, вы высказали мне всю правду?

– Да, ваше величество.

– То есть сказали мне все, что считали правдой относительно моего образа мыслей и действий? Это уже большая заслуга. Сначала вы сказали, что служите моему семейству тридцать четыре года и что устали…

– Верно, ваше величество.

– А потом сознались, что усталость – это только предлог, а настоящая причина – недовольство.

– Действительно, я был недоволен, но нигде и никогда не проявлял этого. Если я, как честный человек, открыто признался в недовольстве вашему величеству, то даже не думал о нем в присутствии кого-нибудь постороннего.

– Не извиняйтесь, господин Д'Артаньян, и слушайте дальше. Упрекнув меня, вы получили в ответ обещание. Я сказал вам: «Подождите!.. «Не так ли?

– Да, это правда, как и то, что я имел честь ответить вашему величеству.

– Вы ответили мне: «Ждать! Нет, не могу. Исполните обещанное сейчас же!.. «Не извиняйтесь, повторяю вам… Все это было очень естественно, но вы не пожалели вашего короля, господин Д'Артаньян.

– Как мог простой солдат жалеть короля! Помилуйте, ваше величество!

– Вы очень хорошо понимаете меня. Вы отлично знаете, что тогда следовало щадить меня; что в то время не я был здесь властелином и все мои надежды были на будущее. Когда я говорил об этом будущем, вы отвечали мне: «Увольте меня в отставку… немедленно!»

Д'Артаньян прикусил усы.

– Правда, – прошептал он.

– Вы не льстили мне, когда я находился в бедственном положении, прибавил король.

– Но, – возразил Д'Артаньян, гордо подняв голову, – если я не льстил тогда вашему величеству, то и не изменял вам. Я даром проливал кровь свою, я стерег дверь, как собака, очень хорошо зная, что мне не бросят ни хлеба, ни кости. Я сам был очень беден, но никогда ничего не просил, кроме отставки, о которой ваше величество изволите говорить.

– Знаю, вы честный человек… но я был молод, и вы должны были пощадить меня… В чем могли вы упрекнуть короля?.. В том, что он не оказал помощи королю Карлу Второму… Скажем более: в том, что он не женился на Марии Манчини?

При этих словах король пристально посмотрел на мушкетера.

«Ага, – подумал Д'Артаньян. – Он не только все помнит, но даже угадывает».

Людовик продолжал:

– Осуждение ваше касалось и короля и человека…

Моя слабость… да, вы сочли это слабостью…

Д'Артаньян не отвечал.

– Вы упрекали меня и за мою слабость перед покойным кардиналом. Но разве не кардинал возвысил и поддержал меня?.. В то же время он возвышался сам и поддерживал самого себя, я это знаю; но, во всяком случае, услуги его не подлежат сомнению. Неужели вы бы больше любили меня, лучше служили мне, если бы я был неблагодарным эгоистом?

– Государь…

– Перестанем говорить об этом: вас это огорчает, а меня мучит.

Д'Артаньян не был уличен. Молодой король, заговорив с ним надменно, ничего не добился от него.

– Задумывались ли вы с тех пор? – заговорил снова Людовик.

– О чем, ваше величество? – вежливо спросил д'Артаньян.

– Обо всем, что я сказал вам.

– Да, ваше величестве…

– И вы только ждали случая вернуться к этому разговору?

– Ваше величество…

– Вы, кажется, колеблетесь…

– Ваше величество, я никак не могу понять, о чем вы изволите говорить.

Людовик нахмурился.

– Простите, государь, у меня очень неповоротливый ум… Я многого не могу понять, но уж если понял, то никогда не забуду.

– Да, память у вас хорошая.

– Почти такая же, как и у вашего величества.

– Решайтесь скорее. Мне время дорого. Что вы делаете с тех пор, как вышли в отставку?

– Ищу счастья, ваше величество.

– Жестокие слова, господин д'Артаньян.

– Ваше величество неверно поняли меня. Я питаю к королю величайшее почтение. Правда, я привык жить в лагерях и казармах и выражаюсь, может быть, недостаточно изысканно, но, ваше величество, вы стоите надо мною так высоко, что вас не может оскорбить слово, нечаянно вырвавшееся у солдата.

– В самом деле, я знаю, что вы совершили блестящий подвиг в Англии.

Жалею только, что вы не сдержали обещания.

– Я! – вскричал д'Артаньян.

– Разумеется… Вы дали мне честное слово, что, оставив мою службу, не будете служить никому… А ведь вы служили королю Карлу Второму, когда устроили чудесное похищение генерала Монка…

– Извините, ваше величество, я служил самому себе.

– И успешно?

– С таким же успехом, с каким совершали свои подвиги полководцы пятнадцатого века.

– Что вы называете успехом?

– Сто тысяч экю, которые теперь принадлежат мне. В неделю я получил денег втрое больше, чем за пятьдесят лет.

– Сумма немалая… но вы будете стремиться увеличить ее?

– Я, государь? Вчетверо меньшее состояние показалось бы мне сокровищем. Клянусь вам, я и не помышляю об увеличении его.

– Так вы хотите жить в праздности и расстаться со шпагой?

– Я уже расстался с ней.

– Это невозможно, господин д'Артаньян! – сказал Людовик XIV решительно.

– Почему же?

– Потому, что я не хочу этого, – сказал молодой король так твердо и властно, что д'Артаньяном овладело удивление и даже беспокойство.

– Ваше величество, позволите ли ответить вам? – спросил он.

– Говорите!

– Я принял это решение, когда был беден.

– Дальше!

– А теперь, когда я трудами своими нажил прочное состояние, вашему величеству угодно лишить меня независимости? Вам угодно осудить меня на меньшее, когда я приобрел большее?

– Кто позволил вам угадывать мои намерения и рассуждать о моих планах? – спросил Людовик гневно. – Кто сказал вам, что сделаю я и что придется делать вам?

114